21 апреля 1973 года теплоход «Феликс Дзержинский» совершал регулярный рейс из Иокогамы в Находку. Но так уж вышло, что эта дата навеки оказалась вписана в историю мировой рок-музыки: среди пассажиров теплохода были две мировые знаменитости. Барабанщик Джефф Маккормак и живая легенда – Дэвид Боуи.
У Боуи образовалась дырка в концертном графике, а еще в этот момент он всем сообщал, что страдает аэрофобией. Этот недуг потом довольно быстро прошел и был, как мы понимаем, всего лишь еще одним милым дополнением к тому образу, который в тот момент Боуи тщательно, скрупулезно лепил.
На теплоходе советские туристы музыкантов не признали, даже несмотря на то, что Боуи и Маккормак даже исполнили для пассажиров пару песен, и, с одной стороны, это уязвило самолюбие Дэвида, но с другой – позволило ему чувствовать себя максимально раскованно и наконец-то выдохнуть: в нем никто больше не видел эксцентричную рок-звезду, а просто считали его еще одним чудаковатым иностранцем, выходцем из капиталистического мира. Правда, как вспоминал Маккормак, «агенты КГБ преследовали нас повсюду» – хотя не исключено, что за вездесущих представителей спецслужб Джефф принимал обычных зевак, удивленных внешним видом Боуи. И в самом деле, сложно не заметить человека с гигантским рыжим начесом и сбритыми бровями – а Боуи в образе Зигги в тот момент выглядел именно так.
В Находке музыканты пересаживаются на поезд до Хабаровска. Им достается старинный вагон, который Боуи просто покорил. «Казалось, что мы во французском поезде начала века – с прекрасной деревянной обшивкой, старинными зеркалами и бархатными сидениями», – вспоминал он.
Ну а в Хабаровске артисты пересаживаются уже в обычный вагон СВ – и начинается многодневное путешествие Боуи в Москву. Ведет себя Боуи, по меркам советского человека, нарочито вызывающе – ходит по вагону в кимоно, привезенном из Японии, с соседями по вагону не общается. Зато сердобольные проводницы берут шефство над «иностранным мальчиком» и на остановках покупают Дэвиду ряженку, которая ему очень понравилась.
Периодически Боуи выходит гулять и на перроны – так, во время одной из таких прогулок он натыкается на едущих в том же поезде дембелей. Солдатам стало интересно, что же это за странный иностранец, который гуляет туда-сюда по перрону в ярко-желтом пальто с меховым воротником? Боуи же бродил не просто так: в купе не было открывалки, а ему очень хотелось попробовать советскую минералку, вскрыть которую без помощи специальных средств ему не представлялось возможным. Но советский солдат всегда готов прийти на помощь! Когда Боуи с помощью одного из солдатиков, плохонько знавшего английский, объяснил, что ищет открывалку, один из дембелей забрал у Боуи бутылку и зубами сдернул крышку, чем привел музыканта в неописуемый восторг.
Следующий эксцесс произошел во время продолжительной стоянки в Свердловске. Боуи вышел на перрон вместе с портативной 16-миллиметровой кинокамерой, на которую снимал все происходящее вокруг. Еще в Хабаровске его предупредили, что в СССР он может снимать все, что захочет, за исключением военных объектов – но Боуи, конечно же, не знал, что в Союзе все железнодорожные станции тоже относятся к числу военных объектов! Естественно, довольно быстро рядом с музыкантом возник человек в штатском и в темных очках и настоятельно потребовал отдать пленку.
Музыкант яростно отказывался открывать камеру и вытаскивать пленку, а гражданин в штатском был все более и более настойчив. Казалось, драка неотвратима – Дэвид распалялся все больше. Спасли Боуи все те же проводницы: они просто-напросто схватили Дэвида за шкирку и втащили в вагон, и поезд через несколько секунд тронулся. Гражданин в штатском остался на платформе, а ошеломленный Боуи отправился к себе в купе.
30 апреля четверка путешественников (компанию Боуи и Маккормаку составляли журналист Боб Мьюзел и фотограф Лии Чайлдерс) прибывает в Москву. Естественно, вся честная компания селится в «Интуристе» – и начинает исследовать столицу.
Москва кажется Боуи довольно чопорным городом, в отличие от Сибири, от которой у Дэвида остались довольно теплые воспоминания. Но зато в Москве идет первомайская демонстрация – и Боуи отправляется на Красную площадь. Демонстрация вызывает у Боуи совершенно детский восторг. Зрелище огромной толпы людей, движущейся в едином радостном порыве, изрядно впечатлило музыканта.
Тем временем приключения продолжаются: Чайлдерс обнаруживает, что у него истекла виза. С сопровождающим он отправляется в аэропорт, но оставлять Боуи ему не хочется. Лии отпрашивается в туалет – и делает ноги через форточку. Когда через несколько часов он материализовался в ресторане отеля, Боуи чуть дар речи не потерял, но через минуту набросился на Чайлдерса с руганью: «Кретин, это же Россия! Ты представь только, что они могут с тобой сотворить!» – завопил Боуи. И действительно – Чайлдерса довольно быстро доставили обратно в аэропорт и депортировали в Берлин.
А Дэвид продолжает гулять по Москве. Он заходит в ГУМ, где покупает сувениры: гигантские «семейные» трусы в цветочек и душистое мыло. Вместе с Боуи по Москве гуляет и Боб Мьюзел, уже не первый год работающий в СССР, и вместе они представляют довольно странную пару: разодетый в пух и прах Боуи ужасающе контрастирует с закованным в строгий черный костюм Мьюзелом.
Боб предлагает Дэвиду прокатиться на метро – и станция «Площадь революции» шокирует Боуи. Он, конечно же, старательно трет «на счастье» нос бронзовой собаки, фотографируется со скульптурами и не устает восхищаться красотой станций московской подземки. Завершается вечер в ресторане «Националя», где Боуи за обе щеки есть черную икру и шутит на тему того, что чувствует себя «чертовым лордом в каком-то фешенебельном отеле».
Итак, разрушен главный миф о неприступности и враждебности СССР: злые КГБ-шники не утащили Зигги в застенки и, вернувшись в Англию, Боуи мгновенно рассказывает о невероятной поездке своему ближайшему другу – Игги Попу. Музыканты решают повторить вояж, но на этот раз уже вдвоем.
Правда, вторая поездка Боуи в СССР оказывается не столь безоблачной. Дэвид и Игги через три года, в апреле 1976 года отправляются в Москву, но натыкаются на препятствие – в чемодане Попа обнаруживаются запрещенные к ввозу в СССР книги. Игги в тот момент был увлечен историей Второй мировой войны, и не нашел ничего лучше, как прихватить с собой сборник, озаглавленный «Застольные разговоры Гитлера», а также экземпляр «Майн Кампф». Естественно, что книжки сомнительного содержания при досмотре на границе были изъяты (что музыкантов ужасно разозлило) – а, что самое страшное, когда Боуи и Игги уезжали, книги им не вернули!
